Пепито Авежанеда
Танцор
(30 ноября 1930 – 29 апреля 1996)
Настоящее имя: Хосе Доминго Монтелеоне
В Hippopotamus, Буэнос-Айрес, 3 августа 1992 г., 12 ч. ночи
Я начал танцевать в 12 лет, на карнавалах в городе Авельянеда. Моё настоящее имя Монтелеоне, «Пепито Авежанеда» – псевдоним. Мои предки итальянцы и испанцы. Я много танцевал в Salon Duca, в 1940-м, 45 и 46-м годах. Я начал танцевать, окунулся в танго с головой. В 45 году состоялось моё первое показательное выступление, в Театре Рома в Авельянеде. Мне было тогда 15 лет. Я танцевал с дочкой Роюэло, кинезиолога из футбольного клуба Индепендьенте. Мы до сих пор с ней встречаемся, она теперь замужем, у неё дети. Мы очень дружны с её мужем, очень. Они с ним ходят танцевать в «Tangueria del 40», в Ланусе. Как приятно вспомнить, не правда ли, ведь это было давным-давно.
Танец для меня всё. Это как хлеб – я танцую и насыщаюсь. Я подписывал много контрактов, к примеру, в провинциях: Сальта, Кордоба, Тукуман. И хотя мне не всегда платили, я танцевал, потому что мне так хотелось. Т.е. я хочу сказать, я занимался любимым делом, да ещё получал за это деньги. Это чудесно. Значит, танго кормит меня. Мне нравится давать уроки, я преподаю целыми днями. В Европе меня любят. Говорю так потому, что получаю от них письма, приглашения. Это очень радует.
Я – мастер по выпечке пиццы. Это моё ремесло. У нас с папой была своя пиццерия, ну а меня тянуло на милонгу. Нет, нет и нет… только такая работа мне была нужна, только связанная с танцем. Не знаю, когда я спал. Карнавальные праздники, люди в клубах заказывают пиццу, я приношу им пиццу, остаюсь танцевать, а там уже за полночь, прихожу домой в 6 часов утра и снова начинаю готовить пиццу на следующий день. Так было в карнавальную пору, другими словами, я не спал совсем. Иногда папа говорил мне: «ну давай, приляг на часок, я разбужу тебя». Мой старик был мне другом, братом… Маму я потерял в пять лет. Он был для меня всем. Три года назад он умер. Понятно, я из Авельянеды. Однажды ребята сказали мне – у меня тогда было имя Los Portenitos, я выступал под именем Los Portenitos («парни из Буэнос-Айреса») – так вот, они сказали мне: «Как же ты будешь представлять столицу, если ты из провинции?» Я поговорил с менеджером, и он назвал меня «Пепито из Авельянеды». «Ты поедешь в Матадерос, во Флорес, Пепито из Авельянеды, звучит неплохо. Нет, ‘Пепито Авельянеда’, так лучше, как будто это твоя фамилия». Так со мной и осталось это имя на долгие годы. Я сделал его известным в году 58-м или 57-м. У меня до сих пор хранятся вырезки. Хочу показать тебе. Я тогда много выступал перед публикой. В те времена я приходил танцевать в кинотеатры, в перерывах между киносеансами, тогда была такая традиция. У меня сохранились программки 55 и 56 года. Подумать только. И журнал «Ahora» за 57 год. Рылся в старых журналах, беру один из них в руки, перелистываю страницы и вот, вижу себя. Невероятно. Уже много лет я живу в мире танго, много лет преподаю.
 |
| Пепито с Сузуки, своей партнёршей (1996) |
Я учился сам. Весь вопрос в том, как начать, сделать шаг, потом другой шаг. И я решился. Позднее мы начали практиковаться в клубах, мужчины с мужчинами. Это было так: ты ведешь меня, потом я веду тебя – так обучались вести женщину. Всё для того, чтобы танцевать по воскресеньям, по субботам. Тренируясь друг с другом, мы пытались создавать новые шаги. На практиках не было женщин, приходили только мужчины. Мы практиковались, чтобы потом танцевать со своей девушкой, женой. Танцевать с женщиной намного проще. Есть мужчины, которые танцуют, как женщина. Пусть так, хорошо. А некоторые танцевали женскую партию, чтобы понять, что делает женщина. Если умеешь вести мужчину, потом женщину вести намного легче. Женщины обучаются намного быстрее. Потому что мужчина должен знать, как повести женщину в тот или иной шаг, думать о шаге. Это трудно. Если вы работаете с хореографом, всё по-другому. Здесь важно освоить набор элементов. А милонгеро должен уметь вести. И многие действительно ведут в танце. Другие танцуют как запрограммированные: хореография – и всё, до свидания. Однако эти люди приходят в салоны и не могут танцевать. Такое случается со многими танцорами. Профессионалами. Сегодня я часто вижу их на милонгах, они приходят, чтобы свыкнуться с обстановкой, смотрят, как лучше повести женщину в тот или иной шаг.
Милонга – для меня это жизнь. Для некоторых людей это бизнес. Для меня нет, я дышу этим воздухом. В этом разница. Кто-то учится, чтобы зарабатывать, кто-то действительно хочет танцевать. Как эти дети, Диего и Наталия, они очень трудолюбивы, я много с ними занимался, и они очень внимательны. Танго у них в душе. Они его чувствуют, в них это есть, Диего смотрит на меня во все глаза, оглядывает с ног до головы: все движения, постановка стопы. И это действительно очень важно. Есть и другие ребята, про которых я тебе уже говорил, они учатся, чтобы сказать: «я путешествую и зарабатываю доллары», и точка. И есть много ребят, которым нравится. Вот сын Пульезе, Пабло. Паблито, ему одиннадцать лет, и он как с ума сошёл. Ему нравится, он чувствует. Как может мальчишка одиннадцати лет так сильно любить танго, милонгу? Ко мне приходят воспоминания. Очень приятно смотреть, как они с Натальей танцуют. Они хотят танцевать. Они чувствуют. Он может танцевать и с девочкой, и с немолодой женщиной. С кем бы то ни было. Этот мальчик очень способный, он ведёт. Не успеешь оглянутся, и перед тобой будущий милонгеро. Не танцор – будущий милонгеро.
Мне нравится и танго, и милонга. В милонге я сам создаю все свои шаги. И в танго тоже – все фигуры, которые я танцую, мои. Значит, я создатель. Мне не просто нравится, я придумываю шаги, они рождаются во мне. С Диего и Натальей мы разучили старую милонгу, милонгу 20-х, с гитарой, у них как будто звуки гитары в ногах. Если ты сейчас спросишь меня: «поставишь для меня номер?», не знаю, что ответить. Тогда пришло вдохновение, и у меня получилось, и неизвестно, удалось бы мне сделать это заново.
За границей записывают шаги, у них своя нотация. Они записывают каждую фигуру, не знаю, как они это делают. Некоторые используют иероглифы. Фиксируют шаги, повороты, просто кроссворд какой-то. Но они понимают друг друга. Ещё иногда записывают, что в начале, с чего начинать, и что в конце – о каждой фигуре.
Раньше мы с папой пели, просто так, для себя. Диссеполо, для меня это вершина всего. За ним – другие, но это не значит, что другие хуже. Диссеполо: я его слушаю и восхищаюсь им, я слушаю его музыку, и она меня восхищает. Он поэт. Так можно сказать и про его танго. Все они хороши, во всех чувство. И ещё мне нравится Троило.
Если танцевать танго орильеро – тогда Д’Арьенцо. Из-за ритма. Хотя я люблю и скользящие ритмы Ди Сарли. И Пульезе. Их музыка разная. Танцевать медленно очень трудно. Необходимо выразить тему, каденсии, паузы. Не танцевать монотонно, там нет монотонности, смотришь, смотришь, и ничего не видишь. Т.е. так ничего нельзя передать. И наоборот, если будет каденсия, мягко, появится поэзия. Танго это поэзия.
Я хочу быть везде, где есть танец. Ты знаешь, я выхожу отсюда, после работы, и иду танцевать. В пятницу мы ходили танцевать с одной американской парой, я повёл их в Akarense. Вчера я был в La Galeria, с учениками из Барселоны. Им нравится смотреть, как здесь люди танцуют. Если заниматься бизнесом, приводят туристов в Касабланку, Старый Альмасен, Микеланджело. Туристы приходят, смотрят и ничего не видят. Потому что то, на что они смотрят, не настоящее танго. Настоящее танго можно увидеть в салонах, где люди танцуют, как чувствуют. Всех, кто приезжает из-за границы, я веду туда.
Кроме того, я люблю джаз. Кумбию. Я люблю разную музыку. Оперу – одни произведения я понимаю, другие нет. Ещё мне очень нравится Либераче, тот пианист, очень его люблю. Сейчас я слушаю других музыкантов, которых не понимаю. Они, вероятно, очень хороши, но меня не «цепляет». Их и многие оркестры, Пьяццолла к примеру. Пьяццолла очень хорошо играл раньше, очень хорошо, у него есть старые записи, с тех времён, и однажды он сказал: «Все эти записи нужно выкинуть». Он имел в виду, что стоит слушать только записи последних лет. А по мне так совсем наоборот. А может быть, дело не в том, что мне не нравится его музыка, ведь некоторые мелодии очень красивы. Но у него есть музыка, под которую невозможно танцевать. Т.е. если музыку трудно слушать, под неё и танцевать нельзя. Ну а другие мелодии – да, и для танца подходят, и звучат неплохо. Т.е. я не хочу сказать, что я его недооцениваю, просто это моя точка зрения, у меня такой вкус. И многие думают то же, что и я. Сейчас я могу сказать: мне нравится Пьяццолла, я должен ехать в Париж, потом в Бельгию, Брюссель, но мне очень нравится, он замечательный музыкант, гений.
Будущее танго. Оно покорило мир, так можно сказать. Танго покорило мир. Сейчас люди в любом уголке земли танцуют танго. И в Штатах, Центральной Америке, и в Европе. Везде танго. Танго преподают, так что оно никогда не исчезнет. Очень много школ, где учат танцевать танго, в Германии – в Гамбурге, в Штутгарте. Я назову тебе места, где побывал сам. Голландия. Амстердам, Маастрихт, Роттердам, другие города – там огромное количество мест, где танцуют танго и где можно учиться танцевать. Взять, к примеру, Швейцарию, Базель, куда я всегда езжу. Я их учил в Буэнос-Айресе, они тогда ничего не знали. Теперь, в Базеле, открыли школу, и у них прекрасно идут дела. Подумать только. Сесилья и Ромеро, и они из Базеля. Когда я работал в Базеле, приехали преподаватели из Цюриха, так что я учил учителей.
Подумать только. В любом уголке земли. В Париже. Сейчас я уезжаю во Францию, снова танцевать танго, преподавать. Иногда мне становится смешно: я всю жизнь боролся за танго, и только в 56 лет начал выезжать в Европу. Невероятно. Я был в Канаде, шесть месяцев работал с Копесом. Ставил спектакли, давал уроки. Люди там холодные, потому что это английская территория. Торонто. Ну всё же они приспособились к нашему танго. Ну а если говорить про другую часть Канады, которая больше напоминает Францию, там обожают танго. У них уже появились места, где можно танцевать, и свои школы. В Монреале. Оттуда приезжали преподаватели, Лили Палмер, которая была женой Томпсона. Лили Палмер приезжала учиться у меня в Торонто. Невероятно. Они обожают танго, им действительно нравится, поэтому я и говорю, что танго во всех частях света. Сейчас я получил приглашение приехать в Россию. Я никогда не был в России. Поездка намечается на декабрь или январь. Меня даже попросили привезти видео. Они хотят, чтобы я приехал, потому что им нужен милонгеро. Я ещё не знаю, куда именно поеду. Они должны бы сообщить мне. Мне сказали: Россия. Кстати, сегодня я записал видео, Касабланка, Клаудия и Паола меня попросили. Так что они поедут, и им нужно привести милонгеро. И они сказали мне. Я уже сказал об этом Копесу. Сказал ему о Париже, о Брюсселе, ну это всё разговоры, а по поводу Парижа конкретно, потому что мне прислали билет.
Когда я просыпаюсь, зависит от того, когда лёг спать. Иногда я вообще не ложусь, потому что бывает, прихожу домой, когда уже утро, часов в 7, 8, 9. Выпиваю несколько глоточков мате, и нужно идти к ученикам, около 11 утра у меня начинаются занятия. Европейцы любят заниматься по утрам. В 10 утра, в 9. У них, кажется, по утрам голова лучше работает. Они всегда просят меня об этом. Бывает, что в 9 часов утра. Я иду на милонгу, возвращаюсь домой, пью мате и отправляюсь преподавать. Вчера был в La Galeria, когда вернулся домой, было уже 8 утра, попил мате с вкусными булочками, немного посмотрел телевизор и пошёл на урок к 11 часам. Потом, к часу дня, приехали американцы. Там уж не поспишь. После них – испанцы, из Барселоны. Новые люди, я должен был учить Роксану и Карлоса Мореля. Так весь день и прошёл. И вот, я приехал сюда. Сейчас я поеду домой и лягу спать. Думаю, как только положу голову на подушку, «выключусь» мгновенно. В самом деле, какая радость, что появилась эта книга, «Антропология танго». Завтра встану и буду читать. Надеюсь, мы снова встретимся. Попьём кофейку, как сегодня.
www.todotango.com
Перевод: Елена Березовская